Два, два, два, один, - три-и –и – и….

Детям о взрослых

 И это не арифметическая прогрессия, даже не пытайтесь отгадать. Последняя длинно – тянущаяся тройка, по сей день, засела мне в голове, я даже слышу, как она звучит, противным, пьяным голосом, напев тянуще заканчивается и последовательность цифр повторяется снова с нарастающей силой, резко подпрыгивая на единице и затягивающейся на тройке. Далее следует пауза, связанная с затяжкой сигаретного  дыма и его выпуска в приоткрытое окно, и рассказ с неприятной для меня последовательностью повторяется снова, как это свойственно выпившему человеку. С этого момента прошло 40 лет, и я хочу Вам рассказать эту историю с цифрами.

 На самом деле, наверное, уже догадались, что это отметки по физике, выставленные в журнале. Но для папы они были новостью, так как мы с мамой, чтобы не беспокоить его по пустякам, вырывали нехорошие листки из дневника, а сами  того не подозревая, оказались не готовыми к тому, что его вызовут на педагогический совет. 

Я даже помню, как выглядит учебник физики в дешевеньком картонном переплёте, где весь краситель ушел на круг с перечёркнутыми меридианами параллелями и с прерывистыми линиями, тянущимися от северного полюса к южному.

Сгорбленная над обложкой пенсионерка-физичка, убедившись, что палец попал в название учебника, ещё сильнее прижимает его тыльную сторону к груди, с воодушевленным злорадством смотрит в мою сторону и торжественно обещает оставить меня на второй год по этому предмету. Но я не капельки на неё не в обиде. Ну откуда ей было знать, у меня в течение всего года не было учебника по её предмету в силу тех обстоятельств, что моя фамилия была на одну из последних букв алфавита, и распределение школьных принадлежностей не всегда до меня доходило.  Каждый год  все учебники по почти всем предметам переиздавались, причём старые сразу же сдавались в макулатуру, стране нужна была бумага. Что касается физики, то мне было непонятно, как столетиями выведенные законы, за которых людей сжигали на кострах, в течение нескольких лет быстро перепечатывались, занимая большие объёмы, а на новейшие открытия в технике и в науке отводили всего несколько страничек. В самом учебнике мне нравились разделы, посвящённые электрическому току и изобретению радио. Каждый раз, поднимаясь на высший уровень двух этажного магазина технической книги, проходя мимо заставленных полок но пустых отделов с политической и партийной литературы, с надеждой спрашивал новый учебник, и получив стандартный отрицательный ответ, уходил с новой книжкой по электроники или радиотехники. Изучать неощущаемое было намного интересней, чем думать, почему яблоко упало на Ньютона, а не улетело в космос. Очень любил по техническим книжкам делать разные самоделки: электромагниты, способные удержать вес человека, электромоторы из нескольких метров медной проволоки и пустой консервной банки, простенькие детекторные приёмники, принимающие радиостанции без батарейки! Всё это было намного увлекательней, чем расставлять вектора на санях, которые поднимаются в гору. Возможно, в новом учебнике их уже заменили мотоциклом, но я об этом так и не узнал, так как запомнил только обложку. А видели бы Вы лицо трудовика, который подсоединил мою самоделку, макет электродвигателя, к аккумулятору. Я сам не ожидал, что так чудесно получится. Видимо батарейки дома были уже севшими и не могли отдать большой ток, якорь еле-еле пытался вращаться. Зато на высоком столе кафедры, он неожиданно для окружающих, заискрив щетками, с гудением, как одержимый, разошелся с бешеной скоростью, заставив отскочить в сторону неподготовленного преподавателя.

На рисунке тот самый двигатель, который как одержимый завращался на столе кафедры.

 В книге «Электро- и радиотехника для всех» авторов У.Ф. Стейнберга и У. Б. Форда, в переводе с английского, издательства «Советское радио» много всяких интересных поделок, которые не потеряли практического интереса и до сегодняшнего дня. Простые одно и двухламповые регенеративные приёмники, сделанные по этой книжке, в то время были просто песней.

 Тогда я сразу получил по труду отличные числа. Но на педсовете папе показывали только плохие отметки, кстати, по математике дела были не лучше.

Накрывшись с головой одеялом, чтобы не слушать занудного продолжения рассказа, глухо до меня доносилось: «Смотрите, что имеем по математике: два - три, два – три, два – три. Ну, тут вроде постабильнее». Чувствуя, как пот стекает по спине, я с нетерпением ждал, когда он закончит воспитательную работу. Для успокоения цифры в голове превращались в морзянку, точка - тире, точка – тире, и звучали напевом «ай –даа, ай – даа». Две буквы А, следующие подряд. Так было спокойней.  В этот момент я его уже не боялся, прошло несколько дней, всё перегорело, но всё равно было крайне неприятно. А когда он опять возвращался на журнальную страницу по физике, то напева долго не получалось, но со второго захода получилось довольно сносно. Напев звучал примерно так, - «че – ло - ве – чек, ноль – т – о  – ко – ло». Последняя, затяжная тройка превращалась в ноль,( четыре тире), а набор двоек с единицей в букву Ч, ( три тире точка). .  Каждой букве и цифре, присваивалось слово, которое удобно запоминается напевом. Я с ребятами из нашего двора, вечерами ходил в самодеятельный военно-морской клуб «Алые паруса», что был на Ленинских горах. Там на отделении БЧ 4 изучал азбуку Морзе.

Вот попадись я ему тогда под руку в учительской, в момент зачитывания чисел, он меня бы точно побили кулаками. Однако на большой перемене, когда это всё происходило, чувство самосохранения спрятало меня в необъятных лабиринтах школы. И как бы в подтверждении моих дум через ватное одеяло до меня опять доносится повествование о неприятных числах.

 - Я весь вскипел, стал озираться по сторонам, стал засучивать рукава, руки у меня затряслись, и я закричал на преподавателей, стал требовать, чтобы немедленно привели паршивца. Но меня почему-то стали успокаивать, уговаривали не ругать сильно мальчика, утверждали, что он исправится.

 - Эй, ты там заснул что ли, ну спи – спи, но если бы ты там оказался в учительской, я бы тебя точно при них же и избил.

 -  Ну, что я, не знаю его что ли, точно избил бы, от того и спрятался.

 Мыслями я продолжал его рассказ.

 - А они, учителя испугались за тебя, не рады сами, что меня вызвали.

Опять затяжка, пауза и рассказ начинается с начала.

 -  Два, два, два, один, - три – и – и – и….

На самом деле там не так было всё скверно, не так много двоек, просто по двум предметам в сумме они у него смешались в одну последовательность, да и количество их он специально увеличил, чтобы насадить мне. Но единица по физике стояла точно.

 - Ну, ладно, двойка это понятно, а единица за что? Заснул, что ли?

 -За что, я и сам не знал. Вопрос вроде бы безобидный, где быстрее готовится пища: на вершине горы, или у подножья? Я то, как считал, быстрее закипела, не дотянула до ста градусов, значит и остынет быстрее, можно есть, я, что повар, что ли. Сказал, что на вершине, ошибся.

 Круг моих друзей из-за этой физики менялся, отличники потеряли ко мне интерес. Да и  нужны они были, чтобы списать домашнее задание. Зато я приобрёл новых ребят, надёжных. С ними я уже не чувствовал себя ботаником, так как хулиганы из соседних домов мне были уже не страшны.  Новые друзья могли постоять не только за себя.

В новой компании пацанов мы любили потрепаться на технические темы, удивлялись успехам японцев в развитие микроминиатюризации в радиоэлектронике, обменивались технической информацией, добывали на помойках радиодетали, совместно делали технические самоделки, делились опытом, занимались в морском клубе радиоделом. Как-то я принёс в школу детский технический журнал, меня заинтересовала схема простенького приемника. «Он у тебя не будет работать», - почти хором сказали мне подошедшие двое отличников. Эта крылатая фраза  и определила всю мою дальнейшую жизнь. Хорошо они меня тогда подстегнули, конечно потребовалось время, но я тогда доказал обратное, справился, и мне дорого то, до чего я дохожу сам. И когда неприятные числа доходили до моих ушей через ватное одеяло, я был спокоен за себя, знал, чем буду заниматься в жизни, и может быть, приносить пользу обществу. Вот, думал я, мечтая, выбросит меня с уцелевшими людьми и обломками корабля на необитаемый остров. Сооружу я из корабельного хлама передатчик, хотя бы самый простой, искровой. Повезёт с радиодеталями, то соберу что-то более серьёзное. Если не будет хватать сопротивлений, то сделаю их из карандашных грифелей, и подам в эфир SOS, сигнал помощи, три точки, три тире, три точки.

Неожиданно для себя окончил радиотехнический техникум с отличием. Не отрываясь от работы, закончил институт. Продолжаю работать в отрасли радио связи. За работу получал грамоты, благодарности, поощрения. Но за всё время жизни нет ничего дороже, чем несколько торжественных слов, произнесённых директором предприятия по телефону:

«Поздравляю! Наше изделие спасло заложников! Спасло человеческие жизни! Спасибо за труд, Вы хорошо поработали». И когда я вспоминаю про неприятную последовательность чисел, улыбка расплывается по моему лицу. Когда Вам будет особенно плохо в жизни, в начале или в конце пути, то мечтайте о лучшем, и тогда мечты сбудутся. Мечтайте всегда, мечтать не вредно, это я знаю по себе!

И помните, что не на каждом необитаемом острове свяжетесь по сотовому телефону с материком. А, подымаясь на самую вершину горы, чтобы осуществить радиосвязь, пищу в котелке приготовить так и не удастся, в лучшем случае только подогреете, так как температура кипения с ростом высоты падает, аж до 80 градусов. Долго ждать придётся.